120-летие Дмитрия Николаевича Ушакова (1873- 1942)
Стенограмма вечера в Русском лицее 24 января 1993 г,
Л. А. ОЗЕРОВ: Я удостоен чести кратким, по возможности, словом вести сегодняшний вечер, посвященный памяти Дмитрия Николаевича. А если точнее, по календарному, 120-летия со дня рождения Дмитрия Николаевича, незабываемого и несравненного. Когда говоришь "Дмитрий Николаевич Ушаков" - это имя звучит весомо, округло, с достоинством. Но когда подыскиваешь ряд, в котором оно может стоять, то это самый первый ряд русских языковедов: Грот, Востоков, Буслаев, Шахматов, Пешковский. Сидящие здесь знатоки языков будут меня упрекать в неполноте перечня. Но это лишь свидетельство того, что русские языковеды могли бы, как и композиторы, назвать себя "могучей кучкой"; это могучая когорта ученых мирового
класса. Но одно имя мне не простят языковеды, я его "припрятал" отдельно. Это Филипп Федорович Фортунатов, учитель Дмитрия Николаевича Ушакова, тот самый Фортунатов, который дал тему Ушакову для кандидатской работы "Склонения у Гомера" и после этого решил оставить Дмитрия Николаевича для подготовки к профессуре в области сравнительного языкознания и санскрита. Дело в том, что сам-то Дмитрий Николаевич считал, что у него, по меньшей мере, три учителя: Фортунатов, Корш и Ключевский. Поскольку языкознание, история, философия, психология - друг с другом сталкивающиеся, помогающие друг другу дисциплины. Если говорить о московской лингвистической школе, которую сперва возглавлял Фортунатов, а после его ухода - Ушаков, то она продолжила свое существование и дала новые имена. И это именно школа, надо сказать, даже несколько школ, мимо которых сейчас не может пройти ни один языковед мира.
Дмитрий Николаевич был просветителем. Не просвещенцем, а просветителем в том высоком смысле, который скрывается за этим словом. Это педагог, педагог от Бога. Это ученый-языковед. Это собеседник очаровательнейший. Это семьянин и товарищ. Если одним словом сказать о нем как об ученом, художнике, личности, это человек Возрождения по всем своим качествам, который жил в эпоху расщепления атома и экологии, Ленина и Сталина, Гитлера и Муссолини. Представляете ли вы себе возрожденца из известных мировой культуре, который попадает в эти условия? И внешне никогда Дмитрий Николаевич ничего этого не показывал, он показывал спокойствие, добродушие, гуманность, но, конечно, это не могло не сказаться на нем, на самой жизни, на количестве годов, которых ему было недодано. Когда я его видел, мне казалось, что его "завод" - на столетие. Но, увы, столетие не получилось, и, конечно, многие замыслы Дмитрия Николаевича ушли с ним в могилу. Когда-то Кюхельбекер сказал:
Горька судьба поэтов всех времен.
Тяжелее всех судьба казнит Россию.
Эти строки мы вправе отнести не только к поэтам, но и к носителям языка, ученым, изучающим язык, таким, как Дмитрий Николаевич Ушаков. У него было идеальное ухо. У него был меткий верный глаз. Речь его была несравненна, я такой речи никогда ни у кого не слышал. Это был златоуст. Казалось, что он не говорит, а... это был речевой бокал. У него были золотые руки. Ну ученый, ну языковед... Но он мог сложить печь! И никто не знал, где он этому ремеслу учился. Слесарное, столярное дело, электротехника - во всем он разбирался. Ну а о живописи и говорить нечего. Вы видели сейчас на выставке его акварели, холсты, карандашные рисунки. Это была одаренность, появившаяся с рождения. Казалось, ему все давалось без особых усилий, но, конечно, это был огромный труд. Это была глубоко художественная натура. И сейчас, когда я думаю о нем вместе с вами, говоря о его скромности и благородстве, я думаю, что природа должна быть довольна, что сотворила такого гармоничного, обаятельного человека, и нам повезло, что мы его видели и слышали... Вечер 120-летия Дмитрия Николаевича Ушакова разрешите открыть. (Аплодисменты.) Сейчас будет интересно, если мы услышим записанную на пленки лекцию. Роман Дмитриевич, внук Дмитрия Николаевича, бережно хранит... Вернее так: Наталья Дмитриевна, дочь Дмитрия Николаевича, хранит, но об этом я отдельно буду говорить, все, что он сотворил. Но здесь он, обращаясь к слушателям, говорит: "Вы сможете благодаря радио услышать мой голос после того, как меня не будет..."
...Чтобы нам времени не терять, я попрошу Веру Александровну Плотникову, пожалуйста... Пока Вера Александровна сюда идет, скажу, что мы вместе учились в ИФЛИ и оба были учениками Дмитрия Николаевича. Но Вера Александровна, в отличие от меня, сочинителя и человека легкомысленного, занималась серьезным делом...
В. А. ПЛОТНИКОВА: Когда я была в институте, когда пришла в институт, по-моему, вы были аспирантом или были на последнем курсе... Здесь уже говорили о Дмитрии Николаевиче Ушакове, о его научной деятельности, его значении вообще в науке филологии и в русском языковедении. Дмитрий Николаевич был одним из наиболее последовательных учеников основателя и главы московской лингвистической школы Филиппа Федоровича Фортунатова, крупнейшего представителя сравнительно-исторического языкознания. Вообще в последней трети XIX века в русском языкознании была целая плеяда блестящих языковедов, именно в последней трети; это время Филиппа Федоровича Фортунатова, это время Потебни, рано умершего. И целого ряда еще тогда работавших ученых. В конце XIX века и в начале нынешнего еще работают эти ученые, но и работают подросшие их ученики. Ученики Фортунатова - Дмитрий Николаевич Ушаков, Николай Николаевич Дурново, Александр Матвеевич Пешковский, Афанасий Матвеевич Селищев, Михаил Николаевич Петерсон, Лев Владимирович Щерба, в Казани - Сергей Иосифович Корцевский. Это блестящая группа языковедов, давших очень много русскому языкознанию. До сих пор работы многих из них считаются классическими. Дмитрий Николаевич в начале своей научной деятельности много преподает: в педагогических классах женских институтов, читает курс лекций на Московских женских педагогических курсах. А с 1907 года и до конца жизни преподает в университете на филологическом факультете. В перерыве, когда в университете Московском не было филологического факультета, с 1935-го по 1941 год Дмитрий Николаевич преподает в ИФЛИ. Как итог чтения лекций на женских педагогических высших курсах в 1913 году выходит в свет "Краткое введение в науку о языке" - труд, которым до сих пор пользуются студенты, я им пользовалась, когда работала над "Грамматикой" 1970 года и ее переизданием 1980 года. Этот труд в предисловии сам Дмитрий Николаевич характеризовал очень скромно как результат своей преподавательской работы и выразил при этом предположение, что может быть он пригодится для начинающего филолога, для старших классов средних учебных заведений, для учительских институтов и семинарий и, наконец, для самообразования. Вообще, трудно назвать область языкознания и область русского языкознания, в которую не вглядывался бы Дмитрий Николаевич Ушаков и в которой он не оставил своего очень заметного следа. В научный оборот вошли работы Дмитрия Николаевича по общему языкознанию, в частности "Краткое введение в науку о языке", работы по русскому языку, по его диалектологии, истории, орфографии, орфоэпии, лексикографии. В золотой фонд русской лексикографии навечно вошел четырехтомный "Толковый словарь русского языка", составителем и редактором которого он был. После его толкового словаря у нас выходили еще словари. Это большой 17-томный словарь, академический словарь в 17 томах (сейчас он начал переиздаваться), затем два издания четырехтомного малого словаря, выпущенного в Ленинграде под редакцией Евгеньевой; идет работа над новым изданием словаря Ожегова. И все-таки до сих пор, так я считаю, словарь под редакцией Дмитрия Николаевича Ушакова является образцовым словарем. Я много работала со словарем Ушакова, потому что во время работы в Институте русского языка я занималась словарем, и именно его всегда нам рекомендовали наши учителя. Борис Викторович Томашевский считал, что там образцовые по своей точности и лаконичности определения.
Главная